Будущего Нобелевского лауреата по физике не приняли учиться на радиофак УПИ

Об общем с Андреем Геймом «детище» – графене – Константин Новосёлов готов рассказывать часами. Фото: Галина Соловьёва

Корреспонденту «Облгазеты» удалось лично задать несколько вопросов единственному уральскому учёному, ставшему лауреатом самой престижной научной премии мира.

– Константин Сергеевич, а первый графен, между прочим, получили нечаянно у нас, в Институте высокотемпературной электрохимии Уральского отделения Российской академии наук ещё в 1988 году. Правда, тогда ещё аспирантка, ныне заведующая лабораторией Людмила Елшина и её научный руководитель не поняли, что это такое…

– Хм, – сказал лауреат. – Ну что ж, это дело нехитрое.

Сами авторы Андрей Гейм и Константин Новосёлов , удостоенные Нобелевской премии по физике за 2010 год «За новаторские эксперименты, касающиеся двумерного материала графена», получили этот материал после многочисленных попыток с помощью обычных … скотча и карандаша. Рисовали, склеивали и расклеивали, склеивали и расклеивали и получили то, что хотели. Сейчас об уникальных свойствах графена знают почти все, по сути, это целая революция во многих технологиях.

На лекцию Константин Новосёлов приехал вместе со своей учительницей физики лицея № 39 Нижнего Тагила Людмилой Сергеевной Расторгуевой , сейчас она живёт в Екатеринбурге.

– Как учился наш лауреат? - спрашиваю педагога.

– С большим и неподдельным интересом, знаете, это вообще был удивительный класс – сплошь таланты. И никто не потерялся потом в жизни. А Костя ведь ещё и занимался параллельно в Московской заочной физико-технической школе. Там задачки посложнее наших были, он частенько ко мне за помощью обращался. Мы с ним дружили и сейчас связь поддерживаем.

– Это он вас сюда пригласил?

– Да. Я как только узнала, что он приезжает на лекцию и промышленную биеннале, сразу ему эсэмэс отправила, что я здесь. Он и пригласил.

– Он говорил, что на биеннале у него четыре экспозиции – инсталляция и три картины. Он со школы рисует?

– Нет, в школе не рисовал. Это у него пошло с тех пор, как он одно время сотрудничал с китайцами. Научился их каллиграфии и почувствовал вкус к рисунку…

На встрече Новосёлова с проректорами его спросили, был ли он в УрФУ?

– Я был в УПИ, на олимпиады ездил, после школы поступал на радиофак.

– И…?

– Не поступил. ( Бурный хохот ).

– Да экзамены я нормально сдал. А почему не поступил, не помню уже. То ли мне победы в олимпиадах не засчитали, то ли по здоровью…

К здоровью в то время действительно предъявлялись особые требования. Пришлось будущему нобелевскому лауреату учиться в Московском физико-техническом институте. Подобные зигзаги в науке – дело обычное. Так, в 2000 году Андрею Гейму присудили так называемую Шнобелевскую премию. Номинантов её в шутку определяют маститые учёные за самые бесполезные и никчёмные исследования. Гейма они осудили за изучение возможностей левитации у лягушки.

– Действительно бесполезное исследование?  – спрашиваю нобелевского лауреата.

– Нет, конечно. Все же знают, что лягушки умеют летать. Нобелевской премией Гейм утёр им нос – не бывает бесполезных исследований, каждое может дать неожиданный поворот.

Пересказывать лекцию Новосёлова о графене – дело неблагодарное, да в данном случае и ненужное, мы всё-таки не физический журнал. Но мне было интересно, хотя понял далеко не всё, а заполненный студентами и преподавателями актовый зал слушал, затаив дыхание.

Хотя одну главку – об истории графита – наверное, стоит изложить. Первое упоминание о графите датируется 1555 годом. По чистой случайности неподалёку от Манчестера, буквально в двух километрах, где была лаборатория Гейма и Новосёлова (сейчас здесь уже их институт графена), стояло дерево. В него попала молния, оно упало, а под корнями люди обнаружили непонятные чёрные камни, которые оставляли след на руке. Вначале им метили овец пастухи, потом художники приспособились вставлять в деревянные футляры кусочки этого мягкого и пластичного камня. Постепенно и появился карандаш, а камень назвали графитом от слова «графо» (пишу), а по таблице Менделеева это шестой элемент карбон.

Ещё графит использовали как пищевую добавку в вино, и оно было намного дороже обычного. Непонятно, но ладно. Выяснилось, что у графита есть ещё одно замечательное свойство – тугоплавкость. Температура плавления – около четырёх тысяч градусов, а у железа – полторы тысячи. И графит стали использовать как формы для литья пушечных ядер, это уже стратегический материал!

В эпоху наполеоновских войн Великобритания была монополистом по добыче графита и решением парламента прекратила продажу его давнему сопернику – Франции. Пришлось французам изобретать свой карандаш.

Следующим этапом использования графита стали ядерная гонка и строительство атомных станций. Оказалось, что кроме тугоплавкости, графит ещё и поглощает электроны и с помощью графитовых стержней можно регулировать работу атомных реакторов, что важно при изготовлении оружейного плутония.

Графитовым месторождением под Манчестером владела одна семья, и надо ли говорить, что она сказочно разбогатела. Графит добывали шахтным способом, и эти шахты сохранились до си пор. Спрос и цены на новый материал росли непрерывно, и народишко стал приворовывать, несмотря на тщательную охрану. Кстати, именно тогда и родилось выражение «чёрный рынок».

Все материалы для своих исследований Гейм и Новосёлов брали именно оттуда. Сейчас они работают над созданием новых материалов, которые обладают памятью, способны возвращаться к прежней форме и адаптироваться к среде, в которой находятся.

Константин НОВОСЁЛОВ родился в Нижнем Тагиле в 1974 году. Отец инженер, мать – преподаватель английского языка в школе. В 1997 году с отличием окончил Московский физико-технический институт и работал в Черноголовке в Институте проблем наноэлектроники РАН. В 1999 году уехал сначала в Нидерланды, а потом в Великобританию. Работал в Манчестерском университете. Доктор философии. В 2004 году Новосёлов с Андре Геймом открыл и получил графен, за который им и была присуждена Нобелевская премия.