Кремль остановил незаконные митинги. Технология спущена в регионы

Протестные акции в  России за  последний месяц перешли в  новое качество. Желающие заявить о  несправедливости не  выходят на  незаконные митинги, а  устраивают флэшмобы в  соцсетях или одиночные пикеты. Например, незаконный митинг 27  июля в  поддержку кандидатов в  Мосгордуму собрал, по  разным данным, от  7 до  20 тысяч человек. Для сравнения, в  субботу, 21  сентября, к  зданию администрации президента пришли порядка 30 москвичей. Они по  очереди участвовали в  пикете за  освобождение актера Павла Устинова и  других фигурантов «московского дела». В  интервью «URA.RU» политолог, автор telegram-канала «Политджойстик» (44 тысячи подписчиков) Марат Баширов объяснил, как появился «тихий протест».

—  Марат Фаатович, последние недели показали, что протест в  России приобретает иную форму. Люди предпочитают отстаивать взгляды мирно, снизились протестные настроения. На  ваш взгляд, в  чем был ключевой момент этого изменения?

—  Мы  услышали от  президента [Владимира] Путина, что есть законные требования, и  их  можно добиваться в  том числе и  через публичные акции, но  надо делать это законно. Эти рекомендации указывают на  то, что мы  перешли из  ситуации «хватать и  сажать» в  состояние социального диалога.

—  То  есть на  протестной активности сказались действия администрации президента?

—  Если мы  воспринимаем влияние администрации президента в  таком ключе, тогда  да. Физически АП  не  может повлиять на  сотни локальных историй.

—  А  каким тогда было это влияние?

—  Оно больше методологическое.

В  виде примера, когда президент сам выходит и  четыре часа отвечает на  вопросы избирателей. Это подталкивает и  местные власти брать на  вооружение эту методику: выйти наконец из  кабинета и  поговорить.

Это касается не  только губернаторов и  мэров, но  и  обычных чиновников (например, 15  сентября глава Бурятии Алексей Цыденов  вышел поговорить  с  недовольными гражданами на  акции протеста  — прим. ред.). Я  вижу влияние таким. А  не  так, что было, например, директивное указание снизить силовое давление на  акции. Это невозможно  — если акция незаконная, ее  будут пресекать.

—  Почему оппозиция ослабила свою активность? И  может  ли она перевернуть ситуацию в  свою пользу?

—  Я  не  вижу успехов оппозиции в  попытках растиражировать какую-то идею протеста, потому что ее  — идеи  — не  существует. Она может возникать только естественным образом. Как, например, когда запускалась пенсионная реформа: граждане видели, что в  ней допускаются ошибки такого уровня, что самому Путину пришлось выйти и  делать заявления.

—  Чего ждать от  протестных акций в  дальнейшем? Будет новый виток или, наоборот, медленное затухание?

—  Пока я  не  вижу новых инициатив от  правительства, которое обычно рождает довольно сложные социальные сигналы. Не  вижу очередных реформ или изменений, которые  бы так сильно влияли на  общество. Я  вижу в  компетенциях госчиновников, особенно прошедших «школу губернаторов», навык социальной инженерии  — то  есть понимание того, что они не  просто государственные управленцы, выполняющие контрольные функции, но  и  люди с  функцией поддержания социального диалога. Население должно понимать, почему власть принимает такие решения, сколько это стоит и  кто ответственный.

Если ты  не  закрываешься и  ведешь этот диалог постоянно, то  люди все понимают, что какие-то проблемы быстро не  решить. Это и  есть та  новация, которую требует администрация президента от  региональных властей.