«Лучше бы он меня тогда убил…»: Новоуральский пенсионер может сесть за решётку на 10 лет, потому что защищался от хулигана.

Этот день Николай Федорович хотел бы вычеркнуть из своей жизни. Насовсем. У него и до этого жизнь была не сахар. А после и вовсе стремительной кривой пошла вниз.

«Эй, дай зажигалку!»

Вечером 24 февраля Николай Федорович пошел в магазин «Пятерочка», что на Льва Толстого, за специями для плова. За спиной на кассе услышал громкий разговор и хохот. А когда кассир предложила списать с его скидочной карты бонусы, до него донеслось: «О, можно бонусами расплатиться! Вон, как пацанчик расплачивается».

«Пацанчику» — за шестьдесят. 40 лет отработал на комбинате, дважды ветеран труда — атомной отрасли и регионального значения. В послужном списке — только положительные характеристики.

Слово «пацанчик» неприятно царапнуло. Но жизнь настолько часто до крови царапала Николая Федоровича, что реплику он пропустил мимо: что делать, такая нынче пошла молодежь…

Выйдя на улицу, встретил своего бывшего коллегу по работе Лёню. Остановились, разговорились. Тем временем двое изрядно выпивших мужчин вывалились из магазина и пошли вниз по улице. Внезапно один из них вернулся к Николаю Федоровичу — за зажигалкой.

— Я ему честно сказал, что зажигалку не дам, вдруг сломает, — вспоминает Николай Федорович. — Ему еще бутылку надо было открыть, Лёня помог. Мне этот мужчина вроде адекватным показался. Ну я и говорю ему: «Скажи своему другу, разве можно так себя вести? Ну какой я «пацанчик»? Я же вам не ровесник».

«Уверен, что выживешь?»

Реакция незнакомца оказалась непредсказуемой и агрессивной. Такой, когда неконтролируемая злость ищет повод для выхода и радуется, что он наконец найден.

— Вдруг он выкатил на меня глаза и как заорет: «Дать бы тебе в лоб! Да ты уверен, что выживешь?! Уверен, что выживешь? Уверен?!» — раза три мне так прокричал. Вижу, что неадекватный он все-таки. Говорю — ладно, давай расходимся, мне проблемы не нужны. Повернулся и хотел пойти. Сказал «до свидания». Я даже это не ему сказал, а скорее Лёне. Но на него это подействовало как красная тряпка. И он со всего маху дал мне ногой по корпусу.

Николай Федорович толком даже не помнит, куда именно его ударили. Удар был настолько сильным, что пожилого человека отнесло в сторону. Но нападавший не собирался останавливаться: следом прилетел удар кулаком в висок. Николай Федорович осел, а в глазах поплыло. Много ли надо пожилому и не очень-то здоровому человеку?!

А когда поднял голову, то увидел, как в размашистом полупрыжке пьяный со всей силы швыряет в него стеклянную бутылку. Бутылка рассекла голову, не спасла даже зимняя шапка. А пьяный продолжал переть с перекошенным лицом и бешеными глазами.

— Я понял: ещё один удар — и я не выживу. Состояние было такое — любым способом его как-то остановить. Не помню, как сунул руку в карман, а у меня там перочинный ножик оказался. Маленький такой, на кнопочке. И я его достал. Я понял, что он меня просто убивает. И вот, видимо, я ткнул его. А потом развернулся и пошел домой. Смотрю — в одной руке у меня сумка с продуктами, я, видимо, ее даже из рук не выпускал, а в другой — ножик. Я машинально его выбросил. Раза два останавливался — голова трещала. А как пришел домой, в тепло — так меня и развезло.

За гражданскую позицию положено бить?

Он позвонил сыну. А потом пришла полиция. Собрали в доме все ножи, вещи, в которых он был, повезли в приемный покой зашивать голову.

Молодой дежурный врач спросил, будет ли Николай Федорович ставить прививку от столбняка. И добавил: «Там, куда ты отправишься, прививки тебе ставить никто не будет».

Николая Федоровича задержали. В тот же день в отношении него возбудили уголовное дело по ст. 111 ч.2 Уголовного Кодекса РФ — «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью». Статья предусматривает наказание до 10 лет лишения свободы.

— Когда я пришел в ИВС, вообще не понял — кто у нас на самом деле потерпевший? — возмущен адвокат Эдуард Морозов. Он повидал за свою адвокатскую практику немало историй, но эта зацепила его абсолютной несправедливостью.

— Сидит избитый пожилой человек, синяк под глазом, голова забинтована. А за что? За то, что кому-то сделал замечание? За это выпивший здоровый лоб избивает пожилого человека? Мне следователь говорит: «Ну вот не надо было ему делать замечание, видел же, что они выпивши». Так у нас сколько хамства вокруг! У нас теперь что, за гражданскую позицию положено бить?!

У полиции — будто шоры на глазах

Пострадавший оказался 40-летним жителем Ханты-Мансийска, приехавшим в Новоуральск к другу погулять на 23 февраля. Слава Богу, пострадал он не сильно — жизненно важные органы не задеты, и уже на третьи сутки он отказался от госпитализации. Ушел из больницы, даже не сняв швы.

А колесо новоуральского правосудия стало раскручиваться, медленно перемалывая кости и жизнь Николая Фёдоровича.

Прокуратура Новоуральска согласилась с доводами полиции и следствия и поддержала обвинение по ст. 111 ч. 2 УК РФ. И никто как будто не хочет слышать, почему случилось то, что случилось.

По словам адвоката, следствие почему-то не принимает во внимание показания свидетеля — бывшего коллеги Николая Федоровича, дескать, они же знакомы. И в то же время доверяет показаниям свидетеля потерпевшего, который на тот момент лыка не вязал. А «потерпевший», внезапно обзаведясь адвокатом, и вовсе заявляет, что Николай Федорович сам (!) раскроил себе голову. Как говорит Эдуард Морозов, сотрудники полиции и следователь, как ни странно, эту позицию поддерживают.

— У нас в законе есть право на необходимую оборону, но когда возникает статья 111, полиция всегда старается дотянуть ее до суда, — сетует Морозов. — У них сразу как будто шоры на глазах. Они человека не видят.

Качели правосудия

Действительно, у каждого человека есть абсолютное право защищаться, если кто-то посягает на его жизнь. Оно закреплено в статье 37 УК РФ. И называется «необходимая оборона». Это защита от насилия, которое угрожает вашей жизни. В этом случае действия, которые в обычной жизни могли бы стать правонарушением, считаются правомерными. Поэтому, если человек причиняет вред тому, кто посягает на его здоровье и жизнь, он может быть освобождён от уголовной ответственности.

Но российский закон противоречив. С одной стороны, часть 3 статьи 37 УК РФ о необходимой обороне гласит, что вы можете защищать себя, даже если имели гипотетическую возможность убежать или позвать на помощь полицию. С другой, суд может обвинить вас в умышленном причинении вреда, если посчитает, что вы могли выйти из ситуации иначе. При этом закон не учитывает разницы в физической силе жертвы и нападавшего.

В результате такие люди, как Николай Федорович, оказываются беззащитны и перед насилием, и перед судебной системой.

— В этой ситуации «потерпевший» мог его только добивать. Мой подзащитный как мог защищал себя. Это был его единственный шанс выжить. Или он должен был как-то вызвать полицию, которая приезжает, когда ты уже труп? — спрашивает Морозов.

Словно вынули позвоночник

Слухи в нашем городе разносятся быстро. Бывшие коллеги Николая Федоровича, узнав о его беде, собрали подписи в поддержку. Он всегда был спокойным, порядочным, со всеми ладил.

— Держись! — говорят они ему.

Но как держаться, Николай Федорович больше не знает. Пошатнулся его внутренний стержень. Он сам всю жизнь держался как мог. 30 лет на руках с неходячей женой со сломанным позвоночником — последствие аварии. Так и жили. Трудно, но дружно. Сына подняли. А три года назад жена умерла. Из тела Николая Федоровича тоже тогда как будто позвоночник вынули.

А потом на целый год слегла старенькая мать. И снова он стал и сиделкой, и кухаркой, и нянькой. Сейчас полегче — мама встала на ходунки, но дважды в день Николай Федорович бежит к ней помогать.

…Раньше он любил смотреть фильмы. Про детективов, следователей, которые докапываются до сути, ищут правду. Теперь не смотрит. Не верит. Потому что нет справедливости. Спать совсем перестал.

— Может, лучше бы он убил меня тогда, — говорит он мне. — Сил нет! Все время только об этом и думаю…

На следующей неделе новоуральский городской суд приступит к рассмотрению дела Николая Федоровича. Хотелось бы, чтобы все было по справедливости. «Нейва» будет следить за ходом этого дела.

Имя героя изменено, чтобы не травмировать его мать. Она об этой печальной истории пока не знает.