Курильщик на диване в группе риска. Грустный опыт и советы врача-кардиолога

Оно горит, тревожится, сжимается, стучит, остывает, уходит в пятки, вырывается из груди, согревает теплом, раскалывается на осколки...

Оно – это сердце, материальный синоним любви, и его часто называют человеческим мотором. Всё, что нужно для ремонта и восстановления этого мотора, знает врач-кардиолог.

Более тридцати лет работает в Берёзовской Центральной городской больнице врач высшей категории, заведующая кардиологическим отделением с 1989 года Лариса Лыкова. Она – коренная березовчанка и единственная из семьи, кто стал врачом: примера среди родных у нее не было, да и дети не пошли по ее стопам. Впрочем, она этому рада.

– Лариса Эдуардовна, как вы стали врачом?

– Я окончила Уральский медицинский институт по специальности «Лечебное дело», интернатуру проходила в родном Берёзовском. Полтора года работала участковым терапевтом, затем полгода – после  учебы – ревматологом, вся остальная моя профессиональная жизнь связана с кардиологическим отделением, с должностью заведующей.

Мединститут был моим сознательным выбором: раньше профессия врача была романтизирована. Призвание, благородство, спасение людей – всё это находило отклик в моей душе. Впрочем, любовь к профессии остается неизменной. Хотя уже есть мысли, что пора заканчивать – я на пенсии (Ларисе Эдуаровне 57 лет, – прим. ред.).

– Смена есть?

– Отделение врачами укомплектовано, правда, в палате интенсивной терапии иногда дежурим сами.

– Должность заведующего –  это не только врачебная практика, но и административная работа. В каких пропорциях совмещаете?

– Завотделением – врач, квалификация которого выше, чем у других врачей отделения, поэтому он прежде всего практик. На мне ведение тяжелых больных, сложные диагностические варианты, введение новых методик, связь с областной больницей и другими медицинскими учреждениями, куда мы увозим пациентов.

– Несколько десятков лет в одной больнице, в одном отделении –  это удивительно. Кардиология сильно изменилась с того момента, как вы пришли к ней?

– Конечно, всё движется вперед, хоть, возможно, и не такими темпами, как нам хотелось бы. Не только в кардиологии, вообще в медицине произошли сильные перемены, поменялись подходы к лечению, к обследованию. Больные кардиологического профиля могут получать неотложную помощь по стандартам если не европейским, то приближенным к таковым. Во многом это связано с появлением первичных сосудистых центров, которые стали рождаться в начале 2000-х. Сегодня недостатка в таких учреждениях нет, помощь оказывается бесплатно.

Больной поступает к нам, мы его оцениваем, ставим диагноз и при необходимости отправляем в сосудистый центр (такой, например, есть в Верхней Пышме) или в областную больницу.

– Вам хватает времени на пациентов? Многие врачи говорят, что заполнение документов отнимает львиную долю рабочего дня?

– С того времени, как я пришла в профессию, появилось много новых «бумажек», это и согласие пациентов, и многочисленные отчеты. От этого никуда не денешься. Раньше весь Минздрав располагался в одном здании, но аппарат растет, следовательно, количество нормативных документов увеличивается.

– В чем вы видите проблему современной медицины?

– У нас доступна стационарная помощь, но проблема в первичном звене. Диспансеризация – это хорошо, здесь есть рациональное звено – дает выявить определенные заболевания на ранней стадии, но вся проблема наших начинаний в том, что первичное звено не укомплектовано. Если спросить, сколько у нас терапевтов работает и сколько должно быть, то станет ясно, что врач просто физически не успевает делать то, что ему нужно.

Мы живем в эпоху перемен. Старую систему, советскую, у которой были свои плюсы  и минусы, мы разрушили, но новую, по международным стандартам, еще не построили.

Оптимизация, которую провели по примеру Европы, на нашей территории неэффективна: у нас другая география, другие просторы. Как следствие доступность медицинского обслуживания в маленьких городах снизилась.

– Зато у врачей стало больше возможности зарабатывать. Не секрет, что многие специалисты набивают руку и уходят в частные центры: хлопот меньше, финансов больше. Почему так не поступили вы?

– Сначала были маленькими дети, осталась из-за них: в Берёзовском тогда не было частных центров. Потом уже было столько сил вложено в отделение, что осталась ему верна. Да, врачи вырастали и уходили, часть сейчас работает в УГМК. В основном уходили из-за зарплаты.

– Сейчас как можете оценить ее уровень?

– Скажу так: она у всех разная. Но последние пять лет заработная плата врачей растет.

– Что представляет собой кардиологическое отделение сегодня?

– Это 25 коек в стационаре и шесть – в палате интенсивной терапии. Поступает тяжелый пациент, например, с инфарктом, нужно быстро и правильно оказать ему помощь, стабилизировать состояние. Если отек легкого – ликвидировать, если острый коронарный синдром –  там свои процедуры.

– Врач – человек, от которого требуется большая отдача. Вам хватало времени на семью?

– Работающая женщина всегда немного будет жить в ущерб семье. Скажу так: дежурство –  а это часто 36 полноценных рабочих часов –  отнимает три дня жизни. Когда ты приходишь домой, сил на общение с семьей уже нет, и вот только когда выспишься, восстановишься, можно говорить о домашних делах.

– Ваши дети не пошли в медицину?

– Я не хотела этого. Профессия тяжелая, и в последние годы она перестала быть уважаемой. Причин несколько: СМИ, отношение государства и общества к врачу, а также нежелание людей заниматься своим здоровьем. Сын у меня программист, дочь архитектор, заканчивает магистратуру.

– Муж тоже не медик?

– Муж банковский работник. Если бы он был другой профессии, возможно, мне бы пришлось уйти из медицины. Но у меня был хороший тыл, мощная поддержка, моральная и финансовая. Семья у меня чудесная.

– Из чего кроме семьи состоит ваша жизнь за пределами больничных стен?

– Я люблю читать, занимаюсь рукоделием: шью, вяжу, делаю мягкие интерьерные игрушки. Внуков, к сожалению, еще нет, но близость Екатеринбурга делает доступным посещение кинотеатров, театров, выставок. Мне удается оставлять рабочие проблемы на работе.

– О каких проблемах, например, вы говорите?

– Бывали периоды, когда некому было работать. Отделение оставалось без врачей, уходили хорошие кадры – за другой зарплатой.

– Что, кроме заработной платы, может стать мотивацией для молодого врача?

– Человек если приходит, у него должна быть материально-техническая база, чтобы можно было знания на практику положить. Диагностическое и лабораторное оборудование должно соответствовать тому, что ты можешь. Неотложное состояние требует быстрого диагностического процесса, поэтому врачу кардиологии полезно уметь делать, например, УЗИ сердца. Тогда ему интереснее работать. Мы стараемся учить наших врачей, чтобы они меньше зависели от диагностов.

– «Побочным действием» работы врача часто называют цинизм. Вы заметили это по себе?

– У врача не цинизм. Просто на многие вещи мы смотрим проще. То, что для других дикость, для нас обыденность. Кровь, страдания пациента врач видит каждый день и смотрит на это не с такой эмоциональной окраской, как другие.

Когда я пришла в профессию, то мои эмоции была сильнее, сейчас же умею немного дистанцироваться. Но сопереживание к пациенту все равно существует, врача без этого не бывает. Искусство профессионала в том, чтобы уметь дифференцировать боль, болезнь истинную и социальный фактор. Это может быть одиночество, социальная неудовлетворенность, семейные проблемы, которые пациент перекладывает на врача. Болезнь есть болезнь, но пожилой человек часто одинок, он страдает от неустроенности, оставшись без помощи родных, и тут понимаешь, что не во всём ему можешь помочь.

Но существует еще страшный термин «профессиональное выгорание», когда усталость накапливается, и с ней уже сложно справиться. С нами сейчас даже стали психологи работать.

– Как вы опишите среднего пациента вашего отделения?

– Кардиология – это отделение людей старше 60 лет. К сожалению, в последнее время инфаркты молодеют, особенно среди мужчин.

– С чем это связано?

– Медицинская составляющая любой болезни – это 10%. Всё остальное это социальные факторы, государственные и так далее.

– Что государство может делать, чтобы уменьшить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний?

– Как я уже сказала, в России и в Свердловской области в том числе появились  сосудистые центры. Плюс идет популяризация ЗОЖ: строятся велодорожки, стадионы, спортивные объекты. Правда, рекомендации, касающиеся образа жизни, выполняют 15-20% населения. Я часто говорю, что быть здоровым –  это большой труд. Выполнять немедицинские рекомендации – вести здоровые образ жизни, правильно питаться – это гигантский труд. Но все хотят волшебную таблетку.

– Есть мнение: если у родителей был инфаркт, то и ребенку ждать. Это миф или правда?

– Есть отягощенная наследственность, если и у родителей развился инфаркт в относительно молодом возрасте. Если же в 70 или 80 лет, то это для детей не так страшно: атеросклероз – естественный процесс старения организма.

– Назовите основные группы риска?

– Самое первое – это курение. Оно приводит к дестабилизации эндотелия – а им выстелены сосуды, к спазму сосудов. В группе риска также те, кто ведет малоподвижный образ жизни и неправильно питается, привык сидеть за компом и жевать постоянно.

Ожирение ведет к развитию сахарного диабета, сейчас у нас по сути эпидемия диабета по второму типу. Он приводит к раннему нарушению липидного обмена, то есть к атеросклерозу, как осложнения – инфаркт, инсульт. Гипертоники тоже в группе риска.

– Да, про холестерин часто слышно с экранов телевизора. Бояться жирной пищи?

– Холестерин вырабатывается организмом, печенью, он необходим для синтеза мембраны головного мозга, низкий его уровень может привести к деменции. Теперь мы не столько сморим на уровень холестерина, сколько на липопротеиды низкой плотности, которые провоцируют развитие бляшки. Сегодня меняется подход к холестерину.

Питание рекомендуется по типу средиземноморской диеты. Посмотрите, как питаются японцы, которые от природы меньше болеют сердечно-сосудистыми заболеваниями. Правильное питание – это больше овощей, фруктов, рыбы, нежирных сортов мяса, индейки, кролика, куриной грудки. Меньше красного и жирного мяса.

– Расскажите о пользе движения.

– Профессиональный спорт и физкультура – это две большие разницы. В спорте здоровых людей нет, но физкультурой заниматься надо. Ходьба, плавание, то, что посильно и не вызывает дискомфорта. Движение – обязательная рекомендация, даже для тяжелых больных, когда им становится легче. Пусть это будет 10-15 минут прогулки в умеренном темпе, но сидеть не нужно.

– Многие эмоции, как отрицательные, так и положительные, связывают с сердцем. Стресс тоже опасен?

– Во время стресса происходят патологические процессы, которые могут  привести к раннему тромбозу. Как раньше говорили: с начальником поругался – инфаркт получил. Постоянная тревога от неудовлетворенности жизнью опасна. Она ведет к гипертонии, а та уже тащит сердечно-сосудистую патологию. Этот фактор медицина не может контролировать.

– Какие случаи из практики вы запоминаете?

– Когда удаётся спасти человека, особенно, если это было тяжело. И долго помнишь тех, кого не удалось спасти. Во фразе «врач умирает вместе со своим пациентом» что-то есть.

– С последствиями врачебных ошибок приходится сталкиваться?

– Есть два вида врачебных ошибок. Это ошибки от незнания, от нежелания учиться и такие, которые врач получает в результате естественного заблуждения, когда течение болезни протекает атипично. И те, и другие приводят к нежелательному результату, но когда врач не учится и не делает работу над ошибками, это страшно.

– Время для пациента кардиологии имеет особую ценность: дорога каждая минута…

– Да, тут огромное значение имеет вопрос довоза пациента. Чем ближе к нему окажется ангиографическая установка, тем лучше. Можно даже привести к обратному развитию инфаркта, но только в первые три часа.

Что такое инфаркт? Закупорился сосуд, к кусочку сердца не поступает кровь, то есть умирает ткань, сердечная мышца. Чем раньше восстановлен кровоток, тем меньший объём миокарда будет поврежден.

В нашем отделении несвоевременного обращения к врачу меньше, чем у людей с инсультами. На боль реагируют быстрее, при инсульте же нет боли. Ну, онемела утром у человека рука, мало ли?

– Когда нужно немедленно звонить в скорую?

– Наиболее характерный признак инфаркта – это давящая боль, которую больные обычно ощущают в середине груди. Она может отдавать в лопатку, спину, руку. Боль интенсивная, пациенты на нее реагируют быстро и вызывают скорую.

– Что может сделать человек, если он оказался рядом с больным?

– Обеспечить свежий воздух, посадить, дать нитроглицерин. И больше ничего, ждать скорую помощь.

– Как попадают к вам в отделение?

– Есть два пути – по скорой (до 70% госпитализации) или в неотложном порядке с амбулаторного приема, в основном от кардиолога. Плановая госпитализация – это не больше 10%. 

– Сознанием пожилых людей часто манипулируют фармакологи. Можно услышать разную рекламу, например, принимать аспирин кардио для здоровья сердца.

– Аспирин – основной препарат профилактики сердечно-сосудистых заболеваний, но любой лекарственный препарат должен назначаться врачом по показаниям.

Дело в том, что есть первичная профилактика, и есть вторичная. Первая направлена на то, чтобы не привести к развитию болезни, вторая – чтобы не было осложнений и повторных случаев. Аспирин относится к вторичной профилактике, всем подряд принимать его нельзя.

К первичной относятся, например, статины, способные стабилизировать ранний атеросклероз. Их тоже должен назначать врач, хотя первичная профилактика имеет множество немедикаментозных рекомендаций: изменение образа жизни, физкультура, нормализация массы тела.